Одной из главных трагедий старшего партнера местной медицинской практики было то, что его родители, мистер и миссис Роберт Джонсон из Ипсвича, назвали его Сэмюэлем[6]. Чуть меньшей трагедией было то, что он в самом нежном возрасте выразил твердое намерение стать врачом. Всю жизнь люди посмеивались, когда им представляли Сэмюэля Джонсона. Не было такой шутки или анекдота, связанного с именем Босуэлла[7], которую бы он не слышал десятки раз. Ему столько раз повторяли изречения знаменитого лексикографа о медиках и медицине, что ему уже казалось, будто он сам написал их.
В результате Сэмюэль Джонсон, доктор медицины, стал очень замкнутым человеком. И как ни странно (возможно, опытный психолог нашел бы этому объяснение), с годами даже сам он стал замечать, что все больше и больше напоминает всезнайку-лексикографа, который стал проклятием его жизни. Маленький, кругленький, с всклокоченными волосами, с застарелыми пятнами еды на одежде, он походил на него во всем – даже очки у него на носу были сдвинуты набок под таким же немыслимым углом.
Он также усвоил привычку смущать новых знакомых какой-нибудь резкостью: ему казалось, что, напустив на себя грозный вид, он сможет запугать наиболее робких, прежде чем те успеют отпустить какое-нибудь легкомысленное замечание о его фамилии. Правда, это не очень хорошо ему удавалось, поскольку в жизни он был ленивый дружелюбный человек и его попытки быть грубым производили скорее странное, нежели устрашающее впечатление.
Й. Пирс.Рука Джотто.
В результате Сэмюэль Джонсон, доктор медицины, стал очень замкнутым человеком. И как ни странно (возможно, опытный психолог нашел бы этому объяснение), с годами даже сам он стал замечать, что все больше и больше напоминает всезнайку-лексикографа, который стал проклятием его жизни. Маленький, кругленький, с всклокоченными волосами, с застарелыми пятнами еды на одежде, он походил на него во всем – даже очки у него на носу были сдвинуты набок под таким же немыслимым углом.
Он также усвоил привычку смущать новых знакомых какой-нибудь резкостью: ему казалось, что, напустив на себя грозный вид, он сможет запугать наиболее робких, прежде чем те успеют отпустить какое-нибудь легкомысленное замечание о его фамилии. Правда, это не очень хорошо ему удавалось, поскольку в жизни он был ленивый дружелюбный человек и его попытки быть грубым производили скорее странное, нежели устрашающее впечатление.
Й. Пирс.Рука Джотто.
). Иностранцу, пусть даже вполне себе неплохо владеющему литературным финским, этот язык тоже с полпинка не дастся. Если выводить этимологию столичного сленга или stadin slangi, как он кличется по-басурмански, то корни в общем-то лежат на поверхности: шестьсот лет под шведами и двести лет существования в составе Российской империи даром не прошли, чуть ли не на две трети хельсинкский сленг состоит из заимствованных и фонетически переработанных под особенности своей речи шведских и русских слов. Первые мы опустим, поскольку в svenska я не сильна, а вот вторые рассмотрим подробнее.
Привычка. 
, написанный неким Абдулом Аль-Хазредом из Дамаска около 720 года и содержавший своды заклинаний, при помощи которых можно было призвать древних темных божеств.
