Позднее Средневековье – это период, когда с особой остротой встает вопрос попечения о «сирых и убогих» (нищих, неизлечимо больных, вдовах, сиротах, престарелых, калеках) и изыскиваются новые средства к тому. К началу XV века гражданские власти, приходы, странноприимные дома и госпитали, основанные светскими благотворителями, начинают на постоянной основе делать то, чем прежде по традиции занимались монастыри и церкви. В числе тех, кто нуждался в благотворительности, были, разумеется, и подкидыши, хотя по официальным источникам довольно трудно проследить их дальнейшую судьбу после того, как их помещали в соответствующее учреждение.

О подкидышах мы, по большей части, узнаем из случайных упоминаний. Большинство архивных свидетельств о брошенных детях – это косвенная, случайная информация. Однако можно сделать вывод, что найденышами юридически считались младенцы и маленькие дети, которых оставили на произвол судьбы или подкинули в надежде, что о них кто-нибудь позаботится в отсутствие биологических родителей. Так, в 1336 году некая женщина оставила трехлетнего ребенка на церковной паперти; когда она уходила, ребенок закричал, и привлек к себе внимание прохожих. Тем не менее, подкинуть младенца само по себе не считалось преступлением.

В средневековой литературе тема подкидышей разработана достаточно подробно. Так, в основе «Лэ о ясене» Марии Французской – судьба разделенных при рождении сестер, одну из которых, завернутую в константинопольский шелк и снабженную золотым кольцом в знак благородного происхождения, относят в большой город и оставляют в тени ясеня, растущего у ворот женского монастыря. Привратница находит девочку и отдает на прокормление своей дочери; впоследствии настоятельница монастыря принимает благородную малютку на воспитание и растит как свою племянницу. Некоторые эпизоды здесь вполне согласуются с исторической реальностью. Монастыри действительно принимали на воспитание подкидышей и даже официально давали разрешение оставлять младенцев у ворот (иногда в воротах даже делали специальную нишу, куда можно было положить ребенка). Во Флоренции одна женщина оставила у ворот монастыря Сан-Галло своего новорожденного ребенка, завернутого в лохмотья, с приложением записки: «Любящий Господь, будь милостив, чтобы я смогла найти своего ребенка». В целом ряде дошедших до нас записок родители препоручали своих детей Богу в надежде на воссоединение в будущем. Известны даже случаи, когда женщина, подкинувшая ребенка в монастырь, затем являлась и предлагала свои услуги в качестве кормилицы. В монастырях младенцев крестили, растили до определенного возраста, затем пристраивали в приемную семью, в услужение или в обучение. Также распространенным вариантом было отсылать найденышей на прокормление в крестьянские семьи. Случалось, что на попечении одной кормилицы оказывалось до шести младенцев. К сожалению, смертность приемышей в таких случаях была довольно высока.

Нижеприведенный инцидент хорошо иллюстрирует законы и традицию, установившуюся в отношении подкидышей. Некую молодую жительницу Лондона вызвали в суд, «ибо было хорошо известно, что она носила ребенка, и люди слышали, как она кричала в родовых муках, но никто с тех пор не знает, что случилось с младенцем». Женщина ответила, что ребенка сразу после рождения забрала ее мать. Бабушка объяснила суду, что «отдала ребенка молодому человеку, который был его отцом, и он пообещал поместить ребенка к хорошей надежной кормилице, с которой уже условился». Не исключено, что от нежеланного младенца избавились, попросту подкинув его предполагаемому отцу или кормилице. В данном случае внимание городских властей привлекли слухи и соседские пересуды; но гораздо чаще детей оставляли в общественных местах, где их непременно должны были заметить. Так, одну новорожденную девочку принесли прямо к зданию городского суда, а другую оставили на рыбном рынке.

В XIII веке в средневековой Европе на подкидышей наконец начинают обращать усиленное внимание. При этом, что характерно, каких-либо принципиально новых законов, направленных на то, чтобы сократить внебрачную рождаемость, не появляется, как и специальных постановлений касательно брошенных детей. Государство не вмешивалось в жизнь частных лиц до такой степени; но есть несомненные свидетельства того, что демография средневековых городов претерпевала серьезные изменения. Моралисты все чаще заговаривали о социальных пороках, практике благотворительности и реформе госпиталей. Пусть и косвенно, можно сделать вывод, что проблема подкидышей стала несколько более актуальной. В XIII-XIV вв. в Европе появляются первые госпитали (приюты), предназначенные для подкинутых детей. К XIV веку сеть приходских и частных учреждений заметно расширяется, ее работа становится систематической, вырабатываются внутренние механизмы действия применительно к актуальным нуждам общества.

Европа в XII-XIII вв. пережила небывалый демографический взлет. Крупные города особенно остро ощутили прирост населения. Для примера, население Парижа выросло со 160 000 тысяч в 1240 году до 210 000 в 1328 году – это практически беспрецедентный случай. В определенной степени демографический взрыв был связан не только с рождаемостью, но и с миграцией. В больших городах порой до половины жителей были мигрантами, зачастую пришедшими издалека. Среди них было немало женщин. Как правило, они были бедны, странствовали небольшими компаниями и селились в определенных районах. Нередко они находили работу в мастерских (прядильных, красильных, ткацких), поступали в услужение или в прачки. Те, к кому судьба была неблагосклонна, заболевали, впадали в крайнюю нищету или становились проститутками, чтобы заработать на хлеб. Хотя, несомненно, определенный процент этих женщин вступал в городе в брак и обзаводился семьей, многие так и оставались одни. Иными словами, появились все условия для того, чтобы выросло число брошенных детей, которых матери зачастую попросту не могли прокормить. В проповедях все чаще поднимается тема воздержания: женщин из низов уговаривают не производить на свет детей, о которых они не смогут позаботиться.

Пожертвования, милостыня, госпитали для найденышей и благотворительные приюты – все это были средства, предназначенные для попечения о самых слабых и беспомощных. В тринадцатом веке значительно выросло число госпиталей, не в последнюю очередь – трудами папы Иннокентия III, основавшего в Риме госпиталь Святого Духа (Санто-Спирито). В отличие от многих других средневековых приютов, в уставе Санто-Спирито были особо оговорены пункты, касавшиеся заботы о брошенных детях. Чтобы ограничить бесконтрольный приток детей, приютская администрация была вынуждена устанавливать рамки: так, в некоторые приюты и госпитали не принимали подкидышей, а только детей, чьи матери скончались в родах; в других наотрез отказывались принимать сирот, отдавая преимущество найденышам. Памятуя, что заботиться о сиротах должны городские и сельские приходы по месту жительства, некоторые госпитали со временем закрывали свои и для подкидышей, предоставляя приходам заботу и о них. Но, разумеется, несмотря на активное развитие горизонтальных связей в средневековой Европе, приходская, дружеская, родственная и соседская помощь простиралась лишь до определенных пределов. Мигрировавшие в поисках заработка женщины зачастую просто не имели в городе близких друзей, которых могли бы попросить о помощи… Кроме того, в госпиталях, не специализирующихся конкретно на подкидышах, маленькие дети находились бок о бок с неизлечимо больными, с умирающими стариками, с душевнобольными, нередко – с прокаженными. По сути, настоящие сиротские приюты, в современном смысле слова, появляются только в XVI веке, а до тех пор о подкидышах заботятся наряду с прочими «сирыми и убогими», не выделяя их в отдельную категорию.

К концу Средних веков богатые горожане начинают все чаще начинают исполнять роли светских покровителей для бедных и убогих, становясь основными источниками приходской благотворительности. Если в XIII веке в завещаниях определенная доля наследства предназначается для бедных, больных, дряхлых и прокаженных, то в некоторых завещаниях начала XIV века оговорена и доля для подкидышей. Гильдии начинают официально жертвовать деньги на кормилиц и нянек, заботившихся о подкидышах, которые, в отличие от сирот, содержались за счет доброхотных даяний прихожан. Появляются первые школы для сирот (куда, в том числе, принимают и просто детей неимущих родителей). Нередко воспитанники таких школ должны были окупать свое содержание, прося милостыню. Эти школы предназначались, в первую очередь, для мальчиков; для девочек, в свою очередь, открываются благотворительные заведения, где их обучают шитью, домоводству и прочим полезным навыкам.

Ричард III (1452-1485), последний английский король из династии Плантагенетов, пробыл на троне с 1483 по 1485 год. Он погиб в битве при Босворте, сражаясь с претендентом на престол — Генрихом Тюдором (будущим королем Генрихом VII). Останки Ричарда III были обнаружены осенью 2012 года под автостоянкой в Лестере, расположенной на месте бывшего францисканского монастыря.

Для составления самого долгосрочного акта опознания останков (возраст останков составляет 529 лет) потребовалось привлечь генетиков и специалистов по генеалогии. Ученые во главе с Тури Кингом (Turi King) собрали ДНК у ныне живущих потомков монарха, и сравнили как митохондриальные геномы (наследуемые по материнской линии), так и маркеры на Y-хромосоме (наследуемые по мужской линии).